«Ухо Ван Гога»

Текст речи председателя Лондонского клуба гениев-самоубийц сэра Джеффри Болтона, произнесенной года на традиционном ежегодном собрании членов клуба. Господа! Я избавлен от необходимости произнести традиционную формулу приветствия: «Леди и джентельмены!», поскольку двери нашего клуба закрыты для представительниц прекрасного пола. Это непременное условие существования Лондонского клуба гениев-самоубийц сформулировал сам отец -- основатель нашей организации мистер Грегори Малофф, которому все мы обязаны существованием того, что нас объединяет. Вы, конечно, понимаете, что я говорю об ухе Ван Гога.

В этом году наш клуб пополнил немало новых членов -- достойных и уважаемых людей, которые выполнили необходимое условие для того, чтобы вступить в ряды гениев-самоубийц. Все они перечислили треть своего состояния в пользу церкви, приютов для бедных и сельских школ и теперь могут спокойно дожидаться своего часа. К сожалению, в прессе появляется огромное количество недостоверной информации, как о нашем клубе, так и о самом ухе Ван Гога. Долг председателя -- напомнить истину тем, кто уже слышал эту историю, и изложить ее тем, кто еще ничего не знает.

Я город тем, что сегодня мне выпала честь рассказать об ухе Ван Гога, которое я ношу уже три месяца после того, как предыдущий председатель сэр Элиас Перри совершил свой последний поступок в этой жизни. Сэр Элиас не был консерватором: те, кто его помнит, знают, что он всегда с пониманием относился к новациям. Своим принципам сэр Элиас остался верен до конца: он не выстрелил из револьвера себе в бок, как это предписывает Устав клуба. Сэр Элиас предпочел повеситься на ветвях старинного дуба в своем родном поместье. Прах его нашел успокоение в сельской церкви. Прислуга утверждает, что сэр Элиас покинул наш мир в прекрасном настроении... Впрочем, с вашего позволения я начну с самого начала.

Мистер Грегори Маллофф жил в Соединенных Штатах, он был внуком одного из русских эмигрантов, нашедших себе после русской революции пристанище в Сан-Франциско. Вовремя вывезенные дедушкой мистера Грегори и умело превращенные его отцом в большие деньги фамильные ценности составили хорошее состояние для внука. Настолько хорошее, что мистер Грегори мог бы ничего не делать всю свою жизнь. Но не такой человек был Грегори Малофф, чтобы не найти себе дело.

И он нашел это настоящее дело! Мистер Грегори посвятил все свое время поискам того, что, как я уже сказал ранее, объединяет всех собравшихся сегодня в этом зале: мистер Грегори Малофф искал ухо Ван Гога. С детства его душу волновали произведения французских импрессионистов. Часами маленький мальчик разглядывал альбомы с их репродукциями, юношей он посетил все музеи, где висели полотна этих мастеров. В зрелые годы мистера Грегори посетила страсть к коллекционированию. Гордостью его коллекции кроме, разумеется, полотен Писарро, Сера, Гогена, Дерена, Матисса, Тулуз-Лотрека и других выдающихся художников, были их личные вещи. Грегори Малофф стал обладателем трех курительных трубок, принадлежащих некогда Полю Сезанну: две из них (какие именно? -- эксперты еще спорят) являются полинными. Есть в коллекции фрак Тулуз-Лотрека, кисти Писарро, долговые расписки Гогена и многое другое. Но мистер Малофф тонко чувствовал, что в его собрании не хватает одной, но самой главной вещи. Если вы помните, однажды в городе Арль Винсент Ван Гог отрезал себе бритвой правое ухо и подарил его женщине по имени Рашель. В этот период художник создал множество шедевров, но следы уха, к сожалению, затерялись. Не мудрено: ведь мадам Рашель или мадемуазель, как бы это правильнее выразиться... в общем, она работала в публичном доме, и у нее, разумеется, не было ни времени, ни достойного образования, чтобы оценить дар художника. В публичном доме города Арля ухо Ван Гога и потерялось...

Немало времени, сил и средств потратил мистер Грегори, чтобы отыскать следы этой бесценной реликвии. И отыскал! Коробочка с потемневшим от времени, по сути, мумифицированным ухом великого художника обнаружилась в одном из небольших музеев Варшавы. Состоялся обмен -- мистер Грегори получил ухо, а музей -- новое здание. Я думаю, что все вы понимаете, как трудно было придать правому уху Винсента Ван Гога первозданный вид. Усилия ведущих специалистов медицины и мировой науки увенчались успехом, и тогда мистер Грегори решился на последний шаг. Он очень любил повторять древнюю поговорку: «Omnia mea mecum porto», что в переводе означает: «Все свое ношу с собой». Украшение своей коллекции мистер Грегори Малофф тоже носил с собой: в госпитале Бэтл-Роуд на место собственного правового уха врачи пересадили ему ухо Ван Гога. Были большие сомнения в эффективности операции, но ухо прижилось. Вот тогда-то, уже через несколько дней после ухода из госпиталя, мистер Грегори и ощутил то, что многие из нас искали. Искали и не находили. Что тут поделать, Господь Бог не всех определил гениями. Не каждый из нас способен стать Леонардо да Винчи, Рафаэлем, Толстым или де Голлем. Однако не хотеть быть гением весьма сложно и, если сказать честно, практически невозможно...

Мистер Грегори был хорошим человеком, но хотел быть и гением. Ухо Ван Гога представило ему такую возможность. Обретя новый орган для своего тела, некогда принадлежавший гению, сэр Генри ощутил… гениальность. Произошло это неожиданно для него самого: как-то утром мистер Грегори Малофф проснулся и взглянул на мир другими глазами. И это были глаза Ван Гога. Нет, первый -- простите, я хотел сказать, второй владелец уха не создал ничего гениального в том смысле, что он не воплотил свою идею материально. Мистер Грегори ничего не нарисовал, не написал и не построил, однако он увидел мир как гений. Но это был трагический гений: с каждым днем основатель нашего клуба все яснее видел связь времен: прошедших и грядущих, тонкую и стройную паутину мироздания, красоту божественного замысла. И с каждым же днем мистер Грегори чувствовал, как уходят его силы и неотвратимо близится роковой день.

Пришла пятница -- двенадцатое января. Мистер Грегори оделся, как подобает в особо торжественных случаях, и оставил завещание, которое бережно хранится в клубе, как бесценная реликвия. Треть всего состояния он завещал в пользу бедных сирот и престарелых, учредил клуб гениев-самоубийц и собственноручно написал Устав нашей организации, положениям которого неуклонно должны следовать гении-самоубийцы. Вольность допускается только одна -- владелец уха Ван Гога волен сам выбрать способ ухода из этого мира. Мистер Грегори был исключительно пунктуальным человеком: он, как и сам Винсент Ван Гог выстрелил из револьвера себе в бок. Мистер Грегори умирал мучительно целые сутки, и последние слова его были такими же, как слова великого художника: «Мне хотелось бы теперь умереть».

С тех пор эти слова повторили уже сто тридцать членов Лондонского клуба гениев-самоубийц. И сегодня я с этими же словами обращаюсь к вам: я уже выбрал свой способ, и вы скоро о нем узнаете из газет. Уходя, я хочу сказать вам, что гениальность -- это не совсем то, что вы думаете...

Но помните об одной вещи -- все дело в ухе. В правом ухе гениального Ван Гога, которое я сейчас имею честь носить. Рано или поздно, каждый из вас сможет разделить эту честь, хотя очередь все время растет, и некоторые из членов клуба ушли в мир иной, так и не узнав тайны правого уха. Господа, я думаю, что нам следует обсудить новую процедуру избрания председателя клуба. Возможно, следует прибегнуть к жребию. Но это -- после обеда; ужасно хочется поесть... и... умереть.