Posted 10 июля 2015,, 06:00

Published 10 июля 2015,, 06:00

Modified 18 августа 2022,, 19:50

Updated 18 августа 2022,, 19:50

"Александр Иванович Гучков": глава из еще неопубликованной книги Виктора Козодоя

10 июля 2015, 06:00
Atas.info публикует отрывок из книги профессора Виктора Козодоя о видном государственном деятеле России начала XX века Александре Гучкове

В скором времени выходит новая книга доктора исторических наук, профессора Виктора Козодоя. Она посвящена видному российскому государственному деятелю начала XX века Александру Ивановичу Гучкову и его роли в одном из судьбоносных событий в истории России – Великой русской революции февраля 1917 года. Atas.info публикует первую главу этой книги.

Холодный ненастный день 14 октября 1862 года в Москве был не совсем обычным: Москва отмечала 50-летие освобождения от французов. Был большой Крестный ход. Праздничные мероприятия удались на славу, несмотря на то, что в городе стояла "дурная" погода, из-за чего на базар было очень мало привоза. В тот год лето было холодным. Ночные морозы начались уже в августе, как следствие, выдался плохой урожай.

Разве что капуста хорошо уродилась, но, к возмущению хозяек, цены на нее не только не снизились, но даже подросли. "Да добро бы еще хорошая была, а то вся какая-то не спорая, в сечке, если уж можно брать, то только Коломенскую", – ворчали хозяйки. Дороговизна объяснялась сильным спросом на капусту вследствие незначительности прошлогодних запасов. По случаю праздника в Москве вечером в Большом театре давали "Фауста", а в Малом – драму М. Лермонтова "Маскарад". В этот же день в семье купца Ивана Ефимовича Гучкова и его жены Корали Петровны (урожденной Вакье, француженки) родился третий сын – Александр.

Никто тогда, конечно же, и предполагать не мог, какую роль сыграет Александр в судьбах России. Роль же эта, вне всякого сомнения, была выдающейся.

Александр относился к четвертому поколению известной в свое время династии купцов Гучковых. Основатель ее Федор Алексеевич вышел из крепостных крестьян. Выкупил себя и свою семью на волю и в 1789 году основал собственное ткацкое производство, которое позже передал детям. Сам же Федор Алексеевич за приверженность к старообрядчеству был сослан на север. (В России тех времен вопрос о старообрядцах был одним из самых проблемных, к концу XIX века их было около 20 миллионов человек).

Дед Александра, Ефим Федорович, расширил производство, занимался общественной деятельностью, избирался московским городским головой (1857 год). Работа в городской Думе была ответственной, хотя в печати деятельность органов местного самоуправления довольно часто подвергалась серьёзной критике. В 1870-е годы развернулась серьёзная дискуссия: а нужна ли вообще Дума? Может ли хозяйство города управляться избирательным учреждением? Не лучше ли вместо Думы назначить обер-полицмейстера, а ведение дел в Думе заменить канцелярией? Бытовало мнение, что самоуправление зачастую превращается в самоуправство. Указывали, с одной стороны, на "...пренебрежительное и постоянно недоверчивое отношение общества к гласным Думы", а с другой стороны, на полное пренебрежение гласными общественного мнения, "они даже печать публично отрицают в своих собраниях".

Доставалось не только Думе, но и Управе: "...Городская Управа всё любит производить "хозяйственным образом": мостить мостовые, очищать канавы, но мостовые, раз исправленные, в следующем году Управа ломает вновь, канавы при первом сильном дожде про изводят потоп". Ругали за испорченную воду в Москве-реке, за грязь и нечистоты в городе. Доставалось местным властям из-за отсутствия мест в гимназиях, нерационального использования средств: "...как подумаешь... какие тысячи проваливаются каждогодно на общественных обедах, сколько тысяч вваливается командируемым, ...сколько убивается на сизифову работу мостовых, становится стыдно за Москву, которая со всеми своими средствами устроить, не говорим гимназии, но несколько прогимназий..."

Особенно с большим удовольствием печать проходилась по персональному составу Думы и о нравах в ней царящих: "...Деятельность настоящего состава Городской Думы оказывается такою же, как и предшествующих, мостовые, содержание которых принято Думою на себя, из рук вон плохи, очищение города от нечистот – в том же, если не худшем состоянии. Гласные Думы, как повсюду в России, поставлены в такое положение, что чувствуют себя лишними в заседаниях Думы, где управляет всем приятельский кружок, опутавший Голову".

Надо отметить, что и собственные дела семьи Гучковых не были таким уж безоблачными. В 1812 году, во время войны, сгорела фабрика. Но основатель династии, отличаясь большим упорством и трудолюбием, восстановил производство. Такая же беда – пожар – постигла и деда Александра, Ефима Федоровича, когда в 1854 году полностью выгорел основной корпус фабрики. Пожары в те времена были довольно частым делом, в газетах писали: "Нас одолевают известия о пожарах, как о холере и грабежах". Громадны были убытки – более 500 тысяч рублей (гигантская сумма по тем временам). Но вновь,отбросив всторону печаль и отчаяние, Гучковы восстановили фабрику.

Отец Александра – Иван Ефимович, как представитель третьего поколения купеческой династии, не только расширил свое дело, но и вышел на совершенно новые сферы деятельности, расширил свое влияние. Менялось время, менялся и образ жизни. В 1835 году он вместе с отцом был возведён в потомственное почётное гражданство. У Ивана Ефимовича (внука крепостного) жена-француженка, дети получают достойное образование, он первым обращается к новой сфере деятельности – банковской, становится одним из учредителей Московского учётного банка, который по своей значимости был вторым в Москве. Банк активно занимался привлечением новых клиентов, используя печать, размещая объявления о процентных ставках. Чтобы продемонстрировать стабильность, регулярно публиковалась на первых страницах газет информация о состоянии счетов банка.

Иван Ефимович активно участвовал в общественной деятельности, много раз избирался почетным мировым судьей, входил в Совет попечителей Художественно-промышленного музея, Губернского детского приюта, избирался гильдейским старостой Московской купеческой управы, выборным Московского биржевого общества, гласным Московского коммерческого суда. С 1872 года он гласный Московского городской думы, член Распорядитель- ного Комитета по устройству всероссийской выставки 1881 года в Москве. Во время Русско-турецкой войны был попечителем над госпиталем для раненых солдат. За труды и усердие награжден многими орденами: Св. Анны III степени, Св. Станислава II степени и Св. Владимира IV степени, а также медалями. Был владельцем солидного недвижимого имущества, и одних только сборов в пользу города ежегодно платил 183 рубля 97 копеек.

Таковы были предки Александра Ивановича Гучкова. Говоря современным языком, эти люди "сделали себя сами".

Начиная свое дело в довольно неблагоприятных условиях, преодолевая сложные препятствия и невзгоды на этом пути, Гучковы, проявляя усердие, предприимчивость, деловитость, трудолюбие, добивались успеха. При этом занимались и попечительством, и благотворительностью, и активной общественной деятельностью. Александру Ивановичу "повезло" родиться в эпоху коренных перемен. За год до его рождения, в 1861 году, Александр II издал Манифест об отмене крепостного права. Позже – в 60–70-е годы XIX века – в печати постоянно обсуждались последствия этого акта. Так, газета "Гражданин", обсуждая причины пьянства в народе, считала таковыми "во 1) волю, во 2) дешевое вино, в 3) безделье народа и множество праздников и в 4) образование...".

В связи с либерализацией политики государства печать отмечала и серьёзные изменения в обществе, новые явления, которых не было ранее. "Чего-чего ни насмотрелись мы с вами, господа, в наш удивительный век всеобщего прогресса, высоких нравственных тенденций, изумительных изобретений и различных физических и политических диковинок? Всего было довольно... не встречаем ли мы на каждом шагу так называемую эмансипированную русскую женщину, с папироской в зубах и с бокалом шампанского в руке... Не стоит ли живьем перед нами и еще не менее замечательная диковинка – свободный русский человек, которого уже ни купить, ни продать, ни в карты проиграть, и увы! Даже поколотить невозможно?" – иронизировал "Русский вестник".

Москва становилась ареной общественных дискуссий, в Кремле проходили встречи, где велись дебаты, которые касались религиозных вопросов, преимущественно, разногласий между православием и расколом.

В 60–70-е годы XIX века были проведены реформы в народном просвещении, земская и судебная реформы, реформа городского самоуправления, военная, финансовая реформы. Особое внимание общественности уделялось земской реформе. В печати активно обсуждалось становление и проблемы земства: "Истекший год прошёл не без особенного значения в нашей современной истории и не без поучения для нас. В этом году были открыты в России земские собрания". На земства возлагались большие надежды и зачастую о нём говорилось в восхитительных тонах: "...восходящее солнце органичного русского развития... составляют наши новые земские учреждения... в них кроется начало нашего экономически-социального быта... До сих пор страна была безгласна и не имела никакого права заботиться сама о своих нуждах". Но все изменил террористический акт 1 марта 1881 года, унесший жизнь императора Александра II. Как и следовало ожидать, начался некоторый откат от политики либерализма, затянувшийся на долгие годы.

Детство Александра Гучкова прошло в многодетной семье, помимо двух старших братьев-близнецов, Николая и Федора, у него был еще и младший брат Константин. Еще один младший брат – Виктор – рано умер, в возрасте 14 лет. Когда Александр достиг определенного возраста, родители определили его во 2-ю московскую гимназию на Разгуляе. Хотя в Москве в это время попасть в гимназию было непросто: ощущался громадный дефицит мест. В 1870-е годы в печати обращалось внимание "на то странное обстоятельство, что москвичам негде учить своих детей. Почти все классические гимназии объявили, что в настоящий учебный год приёмов в первые классы нет..." Гимназии действовали на основе устава, предполагалось восьмилетнее обучение. Надо отметить, что во 2-й московской гимназии на Разгуляе обучалось немало известных в будущем людей: К. С. Станиславский, В. М. Дорошевич и А. В. Амфитеатров (создатели газеты "Россия"), М. Н. Покровский, М. П. Чехов и др.

Здание гимназии само по себе было уникальным. Оно было построено в середине XVIII века. С конца XVIII века здесь жила семья Мусиных-Пушкиных. В 1812 году дом горел, а вместе с ним и богатейшая библиотека, в которой находился древний список"«Слова о полку Игореве". В 30-е годы XIX в. здание было выкуплено под гимназию, где она и располагалась до осени 1917 года. Очень красивое, величественное здание на улице Елоховская, 2, трёх этажей, довольно оригинальной архитектуры, где был даже полукруглый балкон с колоннами. При гимназии была церковь Св. Андрея Первозванного, церковным старостой которой долгие годы был отец Александра Гучкова.

Уже в гимназические годы у Александра стала складываться такая черта его характера, как небоязнь плыть против течения в угоду мнения большинства, которую он пронес через всю свою жизнь.

Так, после оправдания судом присяжных Веры Засулич, стрелявшей в губернатора Трепова, в зале суда после оглашения оправдательного вердикта присяжных раздался гром рукоплесканий. Перед зданием суда стояли громадные толпы. Вышедшую из суда В. Засулич встречали приветствиями и поздравлениями. Несмотря на моральную поддержку и одобрение "прогрессивной общественности", 15-летний Александр выступил в гимназии в поддержку правительства в отличие от очень многих, за что и был избит гимназистами. Этот первый опыт проявления собственной позиции, имевший неприятные последствия, не сломил его, а напротив, только укрепил его силы.

В 1877 году началась Русско-турецкая война. В Манифесте Александра II было провозглашено, что "...исчерпав до конца миролюбие наше, мы вынуждены высокомерным упорством Порты приступить к действи- ям более решительным". Общественные настроения были полностью на стороне верховной власти в желании оказать братскую помощь народам Балкан. В газетах писали: "...Наше терпение распинала Европа на кресте; над нашей снисходительностью она издевалась; наше миролюбие она объясняла слабостью; наше одушевление считала напускным задором..." Во время Русско-турецкой войны Александр часто посещал госпиталь для раненых солдат, где попечителем был его отец. Раненые прибывали в Москву на санитарном поезде, их встречали представители общества Красного Креста и множество москвичей. Именно здесь начались первые жизненные "университеты" Гучкова, где он слушал рассказы искалеченных воинов-героев о правде войны, о которой он не мог узнать из книг и учебников.

Солдаты рассказывали о вопиющих фактах произвола, беспорядках в снабжении армии. "Они охотно рассказывали о том, как они бились, бились с турками и, наконец, из сил выбились". Безусловно, их рассказы сильно повлияли на формирование взглядов гимназиста. Москва военного времени сильно менялась, москвичи, в том числе Александр, могли наблюдать много примет военного времени. С музыкой и песнями батальоны шли на вокзал, чтобы отправиться на войну, их провожали восторженные толпы народа. Не менее торжественно отправляли на войну московских ополченцев. А то и вовсе москвичам была представлена необычная картина, когда по улицам Москвы прошла колонна пленных турок. Как писалось в газете,"все это народ крупный, здоровый, но оборванный донельзя и со зверским выражением на лицах".

Неслучайно в это время 15-летний гимназист Александр решил бежать на войну и освобождать братьев-болгар от турок.

Только твердая воля родителя не позволила осуществить сей дерзкий план беспокойного юноши. Но и на этом Александр Гучков не успокоился. После окончания войны, возмущенный поведением английского премьер-министра Бенджамина Дизраэли, его антирусской позицией, он вырабатывает новый дерзкий план. Александр решает ехать в Англию и убить премьер-министра. Для этого он покупает на чёрном рынке пистолет и начинает подготовку, но не выдержав, доверяет свой план брату. Тот, испугавшись, рассказывает матери, и она, разумеется, отцу. Есть от чего сойти с ума благочестивым родителям. Их сын то собирается бежать на войну освобождать Болгарию, так как без него там, разумеется, не справятся, то задумал убийство, теракт, и кого? Премьер-министра Англии! И вновь Александр подвергается строгому родительскому внушению. Много лет спустя, находясь в Англии, побывав у памятника Бенджамина Дизраэли, он скажет, что тот мог погибнуть от его руки. Уже тогда за свою неуемную энергию и склонность ко всякого рода рискованным мероприятиям он был прозван "шалым" (т. е. неуравновешенным, сумасбродным).

Продолжение следует...

"