Posted 24 сентября 2015,, 06:00

Published 24 сентября 2015,, 06:00

Modified 18 августа 2022,, 19:50

Updated 18 августа 2022,, 19:50

Виталий Сероклинов: "Зачем"

24 сентября 2015, 06:00
Atas.info представляет очередную городскую зарисовку Виталия Сероклинова

В рамках рубрики "Выходное чтиво" мы публикуем очередную городскую зарисовку новосибирского писателя Виталия Сероклинова. На Троллейном, до рынка не доезжая, если свернуть в нужном месте, потом миновать пару хрущёвок, выехать на главную и вильнуть за магазин, можно попасть во дворик — обычный такой дворик, зеленью заросший и тополями, которые в положенное время все в пуху, но на них никто уже не ругается: зачем ругаться, какой смысл, природу не победишь… Ну вот, там есть детская площадка — обычная, ничего такого: турник, "вертушка", пара лабиринтов, горка жестяная, что-то ещё. Мужик тот обычно сидит на скамейке возле "вертушки". Раньше-то на него внимания не обращали, не косились, это уж потом стали, в новые времена — мало ли, что за мужик, хоть и местный вроде. Но привыкли, а новым мамочкам объясняют, что мужик тут и прибирается, и подкрашивает к сезону всё — и "вертушку", и турник, и даже лавочки. Зачем — да кто его знает, сами у него спросите. Когда спрашивают, он рассказывает — и поначалу кажется, что улыбается всё время, такая у него странная улыбка выходит. Это потом уж понятно, что он совсем не улыбается, совсем… Рассказывает он одно и то же — что Серёжка его испачкал об эту свежевыкрашенную "вертушку" новые джинсы, бельгийские, только-только в торговом центре их выкинули, в восемьдесят четвёртом, в Академгородке, там всегда обеспечение лучше было, ну вот и… Потом он всё время говорит про "зачем", будто себя спрашивает. Зачем орать на Серёжку стал, зачем ремень схватил — тому уже лет двенадцать было: хоть и щупленький, а с гонором. Серёжка ему тогда сказал, что придирается отец по пустякам — нашёл за что наказывать! Но обидно же: они на Катунь на неделю собирались, потом в Белокуриху, а на август, если долги за халтуру все сразу отдадут, то и в Крым — отпуск у него длинный выпадал. Ну и обновками обзавелись, никогда так далеко не уезжали всей семьёй, не хотелось в тряпье быть, столько денег угрохал на одёжку, а Серёжка тут… Переклинило, в общем. И послезавтра уже на Катуни были, не на базе, конечно, какие тогда базы, дикарями поехали. Остановились в незнакомом месте, решили переночевать тут, а назавтра уж перебраться куда-то к стоянке. И три раза ведь сказал, что не купаемся, тут берег хоть и более-менее пологий, но мало ли. Да где ж после всего слушаться-то Серёжке, он и в машине всю дорогу дулся, а тут назло отцу — шмыг на берег, и в воду. И зачем полез-то, сказано же было… И всё — промоина или что, только больше Серёжка не вынырнул, даже тела не нашли, как ни искали. Он тогда у пустого гроба, ничего не соображая, рот себе порвал — вот так, руками, только шрамы и остались, будто улыбка… Потом уже, через время, со второй женой, когда немного отмякать стало, пытался заново — и не предохранялись вовсе, и она вроде бы справная была, а никак не получалось. И не получилось. Теперь он тут всегда, у площадки — следит, смазывает, подкрашивает. Одна беда — не переносит, когда во дворе на детей кричать начинают: первый этаж у него — выбегает, начинает что-то объяснять, что не надо, мол, зачем на детей голос поднимать или, не приведи господь, руки распускать, это же чудо вам дано, нельзя на ребёнка сердиться. Помашет руками, сипеть начинает, повторяет только: "Зачем… зачем…" Потом за сердце хватается — уже сколько раз скорая приезжала, камфору делала… или что там они нынче колют, а два раза и вовсе с того света вернули, говорят. Вот только зачем…

"