Мужчины за 40 и беременные девочки: кто учится в вечерних школах Новосибирска

Из этических соображений название учреждения и имена героев не написаны. Имя преподавателя также изменено.

«Учреждение для тех, кого упустила система»: что такое вечерняя школа

Мария Кормильцева — преподаватель истории и обществознания в вечерней школе в Новосибирске. Всего в городе таких учреждений 12. В основном в них созданы 9-11 классы — специально для тех, кому необходимо получить аттестат об общем образовании.

Вопреки названию, школы работают вовсе не вечером, а как и все остальные — с утра, в две смены, так как даже они переполнены (есть класс Ж). Образовательная программа у воспитанников та же, что и в других заведениях: алгебра, литература, физкультура и другие предметы. Здесь также преподают дисциплины, которые не учитываются в аттестате, — «Основы религиозных культур» и «Разговоры о важном».

Большинство учеников, несмотря на представление из фильма «Большая перемена» все-таки несовершеннолетние (15-18 лет), хотя есть и школьники, кому далеко за 40. Причины, по которой и те, и другие идут получать образование разные: некоторым необходимо получить аттестат, чтобы поступить в колледж или вуз; некоторым нужно завладеть корочкой для работы или переезда в другую страну. Но вот причина, по которой все ученики не получили аттестат раньше зачастую одна — не смогли влиться в систему.

«Это такая же государственная школа, но в которой учатся дети, которым не удалось наладить отношения с коллективом, учителями, подтянуть успеваемость, — рассказывает Мария. — Часто бывает, что ученик пытался перейти в обычную школу, но его не приняли в другую из-за низкой успеваемости и отсутствия прописки. Соответственно, идут в вечерние школы, куда принимают практически всех, потому что, по закону, каждый должен окончить 9 классов». Вечерняя школа — это заведение для тех, кого система по какой-то причине упустила из своего вида», — говорит преподаватель.

Мария признается, что для работы выбрала вечернюю школу не случайно — был интерес поработать с людьми, которые не вписались в общественные рамки. Кроме того, в классе с учениками разных возрастов, с разными жизненными ситуациями приходится выстраивать нестандартную программу обучения.

«Это опыт, когда ты работаешь только с двумя категориями учеников: теми, кто не сильно преуспевает и с теми, кто значительно отстает от программы. Когда ты готовишься к уроку, всегда ориентируешься на индивидуальные задания, на задания для возрастных людей, у которых психика уже иная, не как у детей. То есть с каждыми учениками ты рассчитываешь на разный результат», — поясняет Мария.

Учитель признается, что поначалу у нее были некоторые опасения о работе со сложными детьми и взрослыми. Были даже некоторые предрассудки. Однако, по словам женщины, в них можно найти таких же простых людей, которым надо помочь.

Самому старшему 41 год: кто они — ученики вечерних школ?

Около половины всех учащихся сменных учреждений — подростки от 15 до 18 лет, обучающиеся в 9-11 классах, которые ранее пропустили год или два в обычной школе. Другой тип учеников — люди в возрасте до 25 лет — они по тем или иным причинам, зачастую очень личным, ушли из школы и своевременно не получили аттестат. В меньшинстве — те, кому больше 25. Возможно, они бы и жили дальше без аттестата, но в какой-то момент жизни он внезапно понадобился, чаще всего его спрашивают на работе. Редко, у кого в зрелом возрасте наступает прозрение о важности образования.

В классах при этом чаще всего присутствуют несовершеннолетние. Взрослые люди прикрепляются к школе за тем, чтобы просто сдать необходимые контрольные, экзамены, получить итоговые оценки, а после — заветную корочку. Вместо уроков они работают и показываются преподавателю только в конце четверти или полугодия. В классе Марии самому возрастному ученику 41 год. При этом женщина абсолютно не знает, кто он такой, почему поступил в школу и даже как он выглядит — с начала учебного года он до сих пор не приходил на уроки.

«При этом даже если ученику надо просто аттестат получить, даже если он ранее получал оценки, он все равно должен ходить в школу, — поясняет Мария. — Они этого, конечно, не делают. Но преподавателей за это отчитывают. При этом просто так отчислить ученика-прогульщика нельзя. Если он выходит на связь и объясняет причины отсутствия, то исключить мы его не можем. Естественно, такие люди не сдают экзамены и идут на второй год. Затем все по кругу. И вот, он сидит третий раз».

Преподаватель признается, что прогулы — меньшее из зол. При работе с учениками из вечерней школы возникает множество проблем, начиная от эрудиции, заканчивая поведением. По словам Марии, зачастую школьники нарушают дисциплину и не умеют видеть авторитет учителя.

«У них нет понимания границ. Если брать те классы, с которыми я работала в других школах, то это совсем другие ученики. Они интеллектуально более развиты. У них шире кругозор, они могут задавать какие-то вопросы, они не боятся делать предположения, даже если немного стесняются — у вас все равно ведется диалог. В вечерней школе единицы таких детей, с которыми можно диалог простроить», — рассказывает педагог.

По словам женщины, большинство учеников недисциплинированны. Они считают нормальным бегать курить на переменах, материться на уроках, играть в телефон во время занятий и не скрывать это, в целом — полностью игнорировать предмет.

«Класс на уроке выполняет задание. На задней парте у ученика звонит телефон. Он отвечает. И из разговора становится понятно, что у него спрашивают, удобно ли разговаривать. И он говорит: „Да, удобно“. Откидывается на стуле, совершенно спокойный. Я была в шоке», — рассказывает учитель. Через неделю ситуация повторилась. У таких школьников нет никаких сдерживающих факторов.

Немало учеников — это дети с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ). По идее, к ним должен быть особый подход, индивидуальное обучение. Однако это, утверждает преподаватель, просто невозможно, когда в классе обучающиеся совершенно разного уровня развития, разных возрастов и с разными проблемами.

По мнению Марии, дети с ОВЗ должны обучаться в спецшколах, так как они сильнее всех отстают от одноклассников — у них есть проблемы с памятью и восприятием, из-за чего такие ученики тратят гораздо больше времени на усвоение материала.

«Проблема не в том, что дети плохие. Проблема в системе — мы не можем дать им то, что нужно. Я объяснила классу тему, как мне понять, что ученик с ОВЗ ее усвоил? Могу, конечно, постоянно с ним индивидуально разговаривать, давать упрощённые задания. Но тогда у других ребят будут вопросы. Кроме того, пока я с ним разбираюсь, что будет делать остальная часть класса, которая уже все поняла? Я так одну тему буду объяснять несколько уроков», — говорит женщина.

Такие дети также могут мешать урокам. Например, один из учеников Марии регулярно разговаривает сам с собой или просто не выполняет задание и тормозит весь учебный процесс.

Еще один тип учеников — девочки, которые рано родили и из-за беременности пропустили год или несколько обучения. Обычно с ними проще построить диалог, чем с учениками с ОВЗ или с откровенными хулиганами. Однако они имеют тенденцию не ходить на уроки, так как на них в юном возрасте легла большая ответственность за ребенка.

Также есть ученики, которые будучи подростками попали в колонию и также пропустили несколько классов. Однако их, по словам Марии, меньшинство. В школе, где она преподает, таких учеников нет вообще.

Но самые нестандартные случаи в вечерней школе — это все-таки люди от 30 до 45 лет. С одной стороны, у них есть понимание, почему они пришли в школу — за аттестатом. С другой — с ними сложно говорить из-за их постоянного отсутствия. А родителей в школу не вызовешь, поздно уже.

«В школу с родителями не приходи» — такую фразу им говорить не хочется. Они в школу идут уже более осознанные. То есть они пришли за аттестатом, в их же интересах его получить. Правда, контингент среди взрослых школьников тот еще. Пришел мужчина 30 с лишним лет. Честно, он дуб дубом. Ему словарного запаса не хватает, чтобы понять задание, — рассказывает Мария. – В целом все эти взрослые такие же дети. Они также отвечают на вопросы, также ленятся, также прогуливают, не запоминают что-то. Взрослых я не отличаю от детей. Я им также двойки ставлю».

Во время общения с любым типом учеников преподаватели замечают нежелание учиться, отсутствие самостоятельности и организованности. В этом им даже потворствует сама система. Например, большие проблемы вызвал электронный дневник, который полностью вытеснил бумажный. Заходить в него надо через Госуслуги, которые периодически тормозят. Из-за этого школьники не смотрят расписание сами и каждый вечер обращаются к педагогу, хотя расписание также висит на первом этаже. Делают это, как говорит Мария, «взрослые лбы».

«У нас нет никакой методички»: проблемы системы образования

Учитель рассказывает, что в вечерней школе есть много совершенно немотивированных детей. При их обучении возникает вопрос: что с ними делать? Как работать? В министерстве образования на них ответов не дают. Для педагогов, работающих в спецшколах не создали отдельную методичку, инструкцию, которая бы разъяснила, как преподнести тему ребенку, который в силу психики не усваивает слова преподавателя.

«Проблема в том, что никакая работа с учениками не предполагается, нет методички. С ними многие преподаватели общаются, как со студентами: либо ты учишься, либо нет, и мы на это не обращаем внимания. Но какого-то особого государственного алгоритма нет. Но его нет не только в вечерних школах, а в системе образования в целом», — говорит Мария.

При этом при приёме новых педагогов в школу не смотрят на опыт работы, умение работать с проблемными учениками. Берут всех — если в обычных школах есть дефицит учителей, то в вечерних он заметен еще больше.

«У меня в одном классе три ученика с ОВЗ. Я считаю, что они должны обучаться в спецшколах. Но у нас же инклюзивное обучение!» — возмущается Мария.

Из-за отсутствия четких правил при работе с такими детьми педагоги ищут свои методики. Мария, как некоторые другие ее коллеги выработала для себя такой принцип: с проблемными детьми нужно прежде всего общаться также, как с обычными людьми.

«С ними надо больше заниматься не изучением четких дат и терминов, а воспитанием. И больше относиться к ним, как к простым людям, — поясняет преподаватель. — Потому что мало кто это делает в связи с ситуацией, по которой они оказались в этой школе. Пока я стараюсь этого принципа придерживаться, разговаривать с ними адекватно, без негативных эмоций, хотя претензий к ним много».

Мария отмечает, что значительная часть учеников — это просто подростки, которые год назад не сдали ОГЭ или ЕГЭ, из-за чего им пришлось вновь прикрепляться к школе, чтобы пойти на пересдачу. И таких детей с каждым годом становится все больше. В чем причина?

«Она кроется в нескольких вещах. В самой системе: если такое количество детей, которые не могут получит аттестат, значит, где-то дыра. Возможно, проблема в численности классов. Невозможно реализовать то, что прописано во ФГОСах с таким количество учеников. Когда детей 30, это физически нереально. Кроме того, уроки — это лишь половина из того, что делает учитель. Работа педагога сейчас на другую половину — это либо заполнение различной макулатуры, либо постоянное общение с родителями. И второй половиной система образования сейчас перегружена. Если я буду, по сути, забивать на свой предмет, то его не сдадут. Моя цель — научить детей. А я занимаюсь тем, что учу родителей тому, как воспитывать детей. Зачем я тогда? Эти обязанности надо разделять. Но, опять же, где брать сотрудников?» — жалуется женщина.

Еще одна проблема современного образования — это полное отсутствие заинтересованности детей. Понятно, что мало кто из несовершеннолетних будет с удовольствием сидеть на уроке математики, но сейчас у школьников даже нет понятия «надо», отсутствует целеустремленность и усердие. А «вечерние» взрослые сейчас — это единицы, правда, которые такие же дети, как и все остальные.

Мария отмечает, что несмотря на разность эпох, фильм о воспитанниках вечерней школы «Большая перемена» сильно напоминает нынешние реалии. Большая часть учеников сложная в воспитании, но в системе образования есть люди, которые готовы взяться за их обучение.

«Фильм максимально похож. Особенно откликается эта сцена с Леоновым, когда он говорит: „Во сне хорошо запоминается. Ты мне читай, а я буду спать“. То есть все эти взрослые школьники — это такие же дети. Кто-то спокойнее, кто-то сообразительнее. Но в целом мы все дети», — заключает Мария.